День тринадцатый. Кап. Андрево - Стара Загора. [24 сентября. Понедельник]
Проснулся утром на крыше бензоколонки, перекусил колбасой и вышел ловить машины. Дело не двигалось. Одна взяла километров на пять; я решил - и то ладно. Проехал с ней и пошел пешком в направлении Свиленграда. Поднималось солнце, вокруг - сжатые поля, изредка низкие деревья. Слева за рекой - Греция, там что-то жгли, в небо поднимались дымы.
Ждал машин на обочине дороги, изредка отступал в слабую тень грецкого ореха, которыми тут обсаживают дороги. В траве сидели на паутинах незнакомые мне болгарские пауки с оранжевыми ножками. Здесь я уже проходил несколько дней назад, вон и крест на горе, вон и пруд, где я отдыхал...
Солнце становилось всё горячее, хотелось пить и пожевать чего-нибудь тоже следовало бы. Размышляя в этом направлении, я вдруг обнаружил, что окрестные виноградники огорожены очень условно (чего я не заметил, когда шел тут в четверг, из-за темноты), и виноград на них вполне себе присутствует. Я свернул вправо и сорвал себе две грозди - черную и зеленую. Разобравшись с ними, свернул влево и обнаружил удивительно крупный, желтый виноград... Так дошел до Свиленградской развязки. Там тоже были виноградники; я свернул в тень акаций, сбросил рюкзак, набрал в шляпу килограмма два и устроил себе обед, поедая виноград и запивая его водой. Мысленно я видел вокруг византийские виллы. Здесь жили фракийцы. По этой дороге крестоносцы шли в поход на Адрианополь...
И только за Свиленградом, в два часа дня, меня подобрала машина да Хасково. Но вместо того, чтобы высадить у поворота на Димитровград, она зачем-то завезла меня чуть ли не в самый центр. Выбираться оттуда пришлось достаточно долго. Пловдив совсем недалеко... Классическая Болгария, родина богомильства и европейского манихейства. Через некоторое время подобрал коротко стриженый парень с серьгой в ухе. Он без разговоров подвез на 15 км. до Димитровграда.
Из Димитровграда выходил долго. Солнце окрашивалось вечерними тонами. Подвернулся местный котёнок, и я подумал, не взять ли его с собой. Вид у него был вполне сиротливый, но я подумал - у нас холодно, или, может, ему и тут хорошо... Так его и оставил.
За Димитровградом протекает река Марица. Измученный болгарской жарой, я подумывал, не залезть ли мне в воду. Я даже спустился с моста на берег, но река оказалась неглубокая, быстрая, с неудобными берегами и подозрительным дном. Я всё же влез в нее по колено и побрызгал на себя водой. Посидел на солнце, подумал. Здесь у реки вполне возможно было ночевать - попадались какие-то дрова. Я решил стоять тут и ждать машин, а как стемнеет, устраивать стоянку. Но как только я вылез на дорогу, меня тут же взяла какая-то молодежь и увезла в Стару Загору. Турецкая Эски-Загра, место знаменитого сражения.
Они так и не поняли, что я хочу ехать на Тырново через Шипку, поэтому высадили меня у поворота на Гурково, в самом начале города. Пока проходил через Стара-Загуру, стемнело. В Балканах шли грозы, за горами виднелись частые вспышки молний. Я нашел безлюдное место у дороги, не стал в темноте заниматься кострами, а сразу заснул под грецким орехом. Пройдено 348 9 километров...
День четырнадцатый. Стара-Загора - Бузеу. [25 сентября. Вторник]
Ночью над Стара Загорой прошлась серьёзная балканская гроза. Я накрылся палаткой, но некоторые вещи всё же подмочило, а на карте Стамбула появились коричневые пятна. Проснулся часов в девять и обнаружил, что вокруг вполне сухо и даже веточки вполне пригодны для костра. Выяснилось, что грецкий орех горит плохо, акация вполне ничего, а сухая виноградная лоза просто замечательно. Стоянка моя оказалась бывшим виноградником - из земли местами торчали сухие кустики виноградных лоз. Сварил себе чечевичный супчик, съел его кое-как без ложки, организовал чая, еще чего-то, и вышел на дорогу во вполне хорошем настроении. Очень скоро взяла машина - попросил подвезти в Казанлык. Минут через десять водитель сказал, что за нами идёт масловоз прямо до Русе; он его тормознул, поговорил с водителем, и тот меня взял. Миновали горный массив у Стара Загоры и оказались на плоской равнине реки Тунджи.
Водителя звали Стойчо. Загорелый, с большим болгарским носом и несколько выпяченными губами. Он выехал на трассу София-Сливен и, к величайшей моей жалости, повернул направо, на Гурково. Я очень хотел посмотреть Шипку, но такой удачей, как прямая машина в Русе пренебрегать нельзя. Поехали... Слева начинались Балканы - почти без перехода, без всяких предгорий, плоская равнина упирается в крутой горный склон. Попутно набрали воды в источнике. В Болгарии всегда так - то пьешь воду из-под крана, то минеральную в горах. И мы въехали в памятное мне Гурково - тот самый мощеный перекресток с орехом - и снова по прежней дороге на Ханкёйский перевал, в объезд Тырново и далее через Бялу. В кабине было жарко, жарило солнце, но Стойчо не хотел открывать окон - не любил сквозняков. Жарко было даже в Бяле.
Он высадил меня в двух километрах от Дунайского моста. Показал мне свой дом. Подарил коробок болгарских спичек, а я попросил себе 1 стотинку в качестве сувенира.
Город Русе встретил меня серым небом и сырым ветром. Определенно, этот город меня не любит. Не желая повторно тащится через город, я попробовал поймать машину, и первая же мрачно попросила денег. Зато следующая охотно подбросила до самой таможни, водитель остановился, дал мне знак подождать, открыл фургон и достал мне оттуда приличную гроздь хорошего болгарского винограда. Я сложил его в шляпу и пошел к пропускному пункту. На ПП мне сказали, что переходить мост пешком нельзя. Я ответил, что, мол, уже переходил, и вообще... Но болгарские таможенники принципиальны. Я попробовал и так, и этак, и всё безрезультатно. Стал ждать машину. Таксисты смотрели, как я ем виноград, интересовались насчёт денег, потом один вдруг предложил:
-Ты отдаёшь мне свой топор, а я везу тебя на мост, согласен?
Я задумался. Топор уже рассохся, а брусок я забыл в Стамбуле. С другой стороны, три года с ним ходил и расставаться жалко. Подождал минут пятнадцать - машины не шли. Я мог бы подождать часа с два и сохранить топор, но я спешил.
-Ладно, - говорю, - забирай...
И таксист, веселясь по такому случаю, повез меня на мост. Через несколько дней, 1 октября, Болгария введет 50-тидолларовые визы, так что, наверное, я был последним, кто проходил её транзитом бесплатно...
...Я шел через мост и ел виноград. Было 14:30. Румынская половина неба вся затянута облаками, Дунай помутнел после дождей. Всё вокруг было грустное и серое. У румынского КПП я выкинул обглоданную веточку в Дунай, без вопросов минул таможню и пошел на выезд из Джурджу. Здесь всё так же стояли фуры, всё так же паслись гуси и быки.
Румыния встретила меня осенью. Дул ветел, нес желтые листья, солнце куда-то делось. Зато неожиданно нашел в кармане нож, который считал забытым в Стамбуле. Это немного подняло настроение. И началась Румыния. Пропали машины с номерами "BG", появились "RO". Появились эти местные румынские машины марки " D ACIA", которых нигде больше не встречал. Появилась кукуруза. Опять надо перестраиваться на румынский язык, а в голове упорно сидит турецкий, он стал уже как родной и произносится сам собой. Вместо scuzi упорно лезет affedersiniz.
Остановился маршрутный автобус. Я сказал, что денег нет, водитель ответил - ничего, мол, поехали... Подвез немного. Чуть позже, когда я уже начал присматриваться к стогам кукурузной соломы, остановилась машина, идущая в Бухарест. Я попросил высадить меня на объездной, и водитель вроде бы понял, но вместо этого отвез меня прямо на улицу Джурджу, к трамвайному кольцу.
Здесь я проторчал некоторое время. Местная молодежь заинтересовалась моей сущностью, что-то спрашивали, потом сосредоточенно объясняли, что мне делать. Понял так, что мне нужен трамвай № 12.
Выпил стакан карпатского вина за 10 000 лей. Крепкое, но приятное, очень мягко идёт. Пообщался с местным народом, пьющим это самое вино, с торговкой, знающей два русских слова; ничего не понял, но всем было весело.
Машинистка 12-го трамвая, дама лет под 40, долго расспрашивала меня о том, как сейчас в России ("Остались еще колхозы?") и в целом о жизни, за проезд ничего не взяла. Она сказала мне выйти у вокзала, и я вышел, будучи совершенно уверен, что тут будет дорога на Фокшаны, поскольку всем им твердил одно и то же: "Мыэрг ла Фокшани"(Иду в Фокшаны). И только пообщавшись с вокзальными служащими и таксистами, я с ужасом понял, что выход на фокшанскую дорогу вообще в другой части города. То есть, я оказался в центре большого города, хуже чего быть не может. Это значит, когда я спрашивал направление на Фокшаны, они мне все объясняли дорогу к вокзалу. Вот что значит загадочное слово "Гара" - вокзал...
Я был обречен выбираться на трассу электричками. Вошел на вокзал, что само по себе стоило мне 3000 лей, осмотрелся. Вокзал в Бухаресте приличный, чистый, только платформ что-то многовато. Нужная мне электричка отправлялась в 20:30 (точно не помню), и шла на Бузеу через Плоешти, то есть крюк получается немалый. А что делать?
До Бузеу билет стоит 50 000 лей, до Плоешти 30 000. Я не стал ничего покупать, забрался в пустую почти электричку и стал ждать, что будет. Электрички в Бухаресте интересные - очень чистые и аккуратные, только сидячих мест гораздо меньше, чем у нас.
Появился кондуктор, спросил меня про билет и глубоко задумался, узнав, что его нет. Я стал рассказывать длинную историю про то, что не наше кассу, и вообще могу взять билет у него, а еду в Плоешти. Он показал мне четыре пальца. Гадая, что бы это значило, я достал 2000 лей - кондуктор помотал головой. Тогда я достал 20 000 - он взял и сделал жест - мол, порядок.
В Плоешти я вышел на платформу уже в темноте. Выбираться отсюда на трассу - лишних 73 км - не хотелось. Спросил кондуктора, сколько он возьмёт, если я проедусь еще до Бузеу. Он показал два пальца. Я задумался. Тогда он сделал жест - мол, заходи, нет проблем. И я зашел. Так я проехал 133 километра Бухарест - Бузеу за 20 000 лей вместо 50 000.
В два часа ночи я вышел на станции города Бузеу(Buzău). Здесь в 1916 году Деникин пытался остановить продвижение австро-венгерской армии. Город пустовал, даже центральные улицы были безлюдны. Только что прошел дождь, воздух сырой, на асфальте лужи. Я свернул в первую же дверь жилого дома, поднялся наверх по лестнице в поисках места, где можно спать, не привлекая к себе внимания, и с удивлением обнаружил наверху сухое и теплое помещение с узкими окнами и цементным полом. Придумать лучше было невозможно, там я и заснул. Потом утром я даже нашел там что-то похожее на мангал для шашлыков, вот только дров не было, а то прямо отель.
( В это время А&А как раз перешли турецко-иранскую границу и ночевали где-то у города Маку .)
День пятнадцатый. Бузеу - Кишинев. [26 сентября. Среда.]
Проснулся поздно, часов в десять. Из узких окошек были видны крыши Бузеу. Шел мелкий дождь. Я ел колбасу, рассматривал карту и ждал погоды. Часов в 11, когда дождь стал помельче, я собрался и вышел. Пошел, выспрашивая направление на Фокшаны. Зашел в магазин, съел трубочку с кремом для поднятия духа (4000 лей). Обычно я их не люблю, а тут почему-то понравилось и даже несколько веселее стало. Потом подвернулся пирожок с сыром. Вообще в Румынии разбираются в кондитерских изделиях. Хлеб тут тоже хороший.
Бузеу кончился как-то очень быстро. Остановилась машина, следующая в Бакэу. Водителя звали Йонац (IONAŢ) - Иван. Он спросил, чего я не еду через Сучаву. Я ответил, что так мне короче. Он высадил меня у поворота на Текуч, и это было почти ровно 4000 километров моего пути. Здесь было хмуро и неприятно, вокруг плоская равнина поросшая бурьяном, но сразу остановилась машина, где сзади ехали две местные девицы. В Текуче они вышли, что-то заплатив водителю и удивившись, что я не сделал того же самого.
Из Текуча я выходил долго. Город вытянулся далеко вдоль трассы, которая тут узкая и ограничена бетонными желобами - очень неудобно стопить. Погода не радовала. Небо серое, сыро. Хотел согреться чаем, но в "Кафе-баре" его, как это водится в Румынии, не оказалось. Взял, что было - кофе. Окраина Текуча выглядела уныло. Я представил себе, что мне предстоит продираться дорогами восточной Румынии на Кишинёв, а потом через эту проклинаемую всеми Молдавию, и загрустил. Уже не верилось, что вернусь домой к 1-му числу, и что вообще вернусь когда-нибудь. И я сказал себе:
Тихо ползи, улитка, по склону Фудзи. / Вверх, до самой вершины .
Двумя, кажется, машинами добрался до поворота на Яссы(Iaşi). Как раз в 17:00 проезжал Бырлад. У поворота постоял немного, и остановился - Анатолий Николаевич, что ли, его звали? - таксист из Кишинёва, отвозивший в Румынию какую-то родственницу. И он взял меня прямо до Кишинёва, на 140 километров. На границе долго листали мои документы - просмотрели оба паспорта, сличали фотографию, проверяли корешки. Задали оригинальный, на мой взгляд, вопрос: "Ты туда попал через что?" Цеплялись к водителю по мелочам, всё норовили штраф взять хоть за что-нибудь. Нашли зацепку, но деньги уже вышли и он отдал им кассету Розенбаума. И жалел потом, потому что кассета была хорошая...

В темноте ехали по Кодру - молдавские горы, заросшие лесом, глухое и безлюдное место, где в августе 1944 были окружены 8 дивизий германской группы армий "Южная Украина". А. Н. рассказал, что сейчас тут спокойно, а лет пять назад по лесам мафия промышляла - останавливали автобусы, угрожали автоматами, забирали всё, что находили. Потом простреливали колёса и уезжали.
Кишинёв(4248-й километр пути) появился немногочисленными огнями где-то внизу. Когда же въехали, оказалось, что город почти не освещен - испанцы скупили все электростанции, и что-то такое сделалось, что света теперь нет. Анатолий высадил меня на троллейбусной остановке и первым же троллейбусом я доехал до вокзала.
Вокзал выглядел подозрительно. Сразу появились желающие поменять доллары на местные леи. Они же сообщили, что вокзал в 24:00 закрывается до 5:00, так что я попал. Первый поезд на Одессу уходил в 6:32. Я решил упасть до утра в ближайшем сквере, но вокзальные торговки сказали, что этого делать нельзя ни в коем случае, потому что "это Кишинёв". Тут же образовался человек в погонах, который вызвался меня охранять.
-Человека в погонах тут уважают, - говорил он, - пока ты со мной, тебя никто... Потому что потом мне же будешь жаловаться, понимаешь? Мне не надо этого... Пошли - посидим, кофе выпьем, по 200 грамм... Это будет стоить всего 50 лей... Всё равно иначе отнимут, понимаешь?... Только пойми меня правильно...
50 - это вдвое больше, чем билет до Одессы. Доллара четыре. Я пытался уклониться, но это у меня не очень получилось. Он повел меня в темноту искать бар, но первые два оказались закрыты. Мы вернулись на вокзал, где уважаемый человек в погонах обещал вписать меня в поезд бесплатно, и привел меня к другому уважаемому человеку, но тут появилась полиция и разогнала всех пинками.
Затем полиция принялась за меня. Взяли паспорт, посмотрели, и потребовали штраф за отсутствие молдавской визы. Я поинтересовался, когда такая появилась. Они ответили, что вчера. Но, похоже, это была очень неубедительная телега, и они отстали. Посоветовали "не связываться ни с кем".
Покрутившись по вокзалу, я нашел что-то вроде круглосуточного кафе. В этом кафе я просидел часа три в компании трех человек. Это был тёмный, меланхолического типа Валера из г. Унгены, одессит "Вова" и еще один, крупный, с мощным упрямым подбородком, владелец разрешения на ношения всяческого оружия, который пил за тех, кто не вернулся из Афганистана и, прислушиваясь к песенке "полковника никто не любит...", трагически кивал головой:
-Да... Полковника никто не любит... Никто...
Угостили колбасой. Прониклись моей историей. "Полковник" спросил меня про какой-то рынок в Стамбуле с хитрым названием. Я сказал, что знаю Крытый рынок и Египетский, а других не знаю.
-Правильно, - сказал он, - теперь я знаю, что ты действительно был в Стамбуле... Извини... народ всякое болтает.
И руку пожал. Потом он ушел на свой поезд, а Валера стал говорить о Достоевском, и о тех философских мыслях, к которым пришел после чтения Данте. Я Данте не читал уже лет десять, но старался не выпадать из разговора.
Часа в четыре они ушли, пожелав удачи, попросив звонить, если буду в Одессе или Унгенах, а "Вова" подарил 5 гривен. Я остался. Разговорился с хозяйкой; пообсуждали ситуацию в России и Молдавии. Она очень удивлялась, что можно ездить по стране бесплатно, а чуть позже подарила ложку. Она могла подарить вот так ложку, или еще что-то, но не могла поверить, что люди вроде неё - это не исключения, а массовое явление. И я подумал, что нельзя изучать и оценивать мир по его части. Жизнь пройдёт, и вдруг окажется, что видел ты не мир, а его кусочек, и всё твое мировоззрение - не мировоззрение, а воззрение на его часть. А это, конечно, обидно.
Я попросил горячей воды, заварил себе вермишель. Пока ел, заявился "постоянный клиент" с двумя девицами, стал кормить их пельменями. Через пять минут нагрянула полиция, скомандовала "всем к стеночке". Меня узнали, велели деться куда-нибудь. Без меня начались обыски и проверки документов. Было пять часов утра, я пошел искать одесский поезд.
День шестнадцатый. Кишинев - Южный Буг. [27 сентября. Четверг]
Поезд шел до Одессы чеса четыре. В Тирасполе в вагон набился народ с мешками и вёдрами - все ехали куда-то собирать яблоки. Доходы у населения здесь почти никакие, вот и живут почти что одними яблоками - что за осень насобирают. И снова пирожки по 3 рубля, и - местная подробность - тортики. Ходят женщины с подносами, продают порезанные кусочками торты по гривне за кусок. Говорят, очень вкусные.
Так проехал Приднестровье, хотя внешне это ни в чем не выразилось. На границе поставили один штамп - не то о выезде с Молдавии, не то о въезде на Украину.
В 11:15 поезд прибыл в Одессу. Мне присоветовали выезжать на трассу троллейбусом №8 или трамваем №5, но ни тот, ни другой не появлялись. Позже оказалось - проблемы с электричеством. Ждать не хотелось. Нашел у Привоза автостанцию и заплатил гривен 5 за автобус до Ивановки, что отправлялся в 13:15.
На трассе выбрал неплохое место, но машины ловились плохо. Вокруг по краям дороги украинцы торговали перцами и яблоками, меня позвали из фургона, спросили, откуда это я так. Один человек, как выяснилось, сам так ходил в молодости, по его инициативе меня напоили водкой и вручили коробку капустного салата. А потом еще и большой белый хлеб. Потом, когда я снова вышел на трассу, он подъехал на мотоцикле с коляской, подбросил меня вперед до милицейского поста и пошел договориться, чтобы мне остановили машину. Я сказал, что это уже лишнее, но мне возразили, что так лучше.
-Стой тут, - сказал он мне, - тебе остановят машину, я им заплатил.
-Платить-то уж зачем, - вздохнул я.
-Так надо... Я - понимаю... Я сам таким был, я таких людей очень уважаю.
И уехал. Дальше я, однако, сам остановил КамАЗ, который провез меня немного, высадив у бензоколонки. Там я провисел некоторое время.
Здесь меня вдруг позвали - какой-то человек, начальник, кажется, в образе Райкина, - сказал, чтобы я бросал рюкзак в багажник. "Довезем, - сказал, - ну... В общем... Докуда довезем..." И мы поехали. В машине была бутылка молдавского красного вина, Он не мог пить с водителем, поэтому пил со мной. Тут же подвернулась буханка свежего хлеба - кажется, с примесью кукурузной муки. Вот и пили вино с хлебом. Оказалось он и в Питере был, только давно, в пору беспокойной юности.
Потом ему вздумалось петь, я начал
Каким ты был, таким остался ...
Он стал подпевать, но конец мы так и не вспомнили. Потом уже он начал: